НОВЫЕ ПОСРЕДНИКИ

Учение об «апостольской преемственности» породило но­вую, еще более далекую от Евангелия идею нового посредниче­ства. Раз епископ представляет Христа на земле, а папу так и называли — «наместник Христа», то и служение он выполняет, то же, что и Христос. Кем является Иисус Христос для нас? — Посредником между Богом и людьми. Теперь же это посредни­ческое служение сейчас выполняет церковь в лице архиереев. Священник крайне необходим человеку, чтобы вступить в обще­ние с Богом, — сам он не может достичь Бога. Нужно сначала обратиться к низшей инстанции. Но ведь Слово ясно говорит:

«Один Бог, один и Посредник между Богом и человека­ми, человек Христос Иисус». (1Тим.2:5).

Эти искажения не были бы так страшны, если бы за все­ми ими не стояло унижение Креста Иисуса, гнусная ересь, кото­рая говорит Христу:

— То, что Ты совершил на Голгофе — это великий под­виг. Ты многое совершил для спасения людей, но... все же кое-что недоделал. К вере в Тебя нужны еще добрые дела, нужны авторитеты, требуется богослужение, посредничество священни­ков и многое другое...

Всякий раз, когда кто-то становится между нами и Бо­гом, он перечеркивает подвиг Иисуса на кресте, умаляет Его посредническое служение. Можно только удивляться дерзости и безумию людей.   

ВЕТХОЗАВЕТНОЕ «ХРИСТИАНСКОЕ» СЛУЖЕНИЕ

Возвращение людей-посредников в церковь это шаг назад к ветхозаветному богослужению. Ведь именно в ту эпоху, до Христа, была нужда в них. Между Богом и народом лежала непреодолимая пропасть греха, и только жертвами животных каждый согрешивший спасался от наказания. Но лишь особо избранные люди, священники из колена Левия, могли совершать жертвоприношения. Кульминация ветхозаветного богослужения наступала в День Искупления, когда первосвященник, единст­венный раз в году, с кровью жертвенного животного вступал во Святое Святых, в присутствие Бога. Перед Богом он представ­лял весь народ и от его имени просил прощения за грехи народа. Возвращаясь назад, к народу, он выступал от Имени Бога, объ­являя прощение грехов. Это классический пример посредниче­ского служения.

Вы знаете, что ветхозаветное служение было наполнено прообразами и символами. Символичны скиния и храм, храмо­вая утварь: жертвенники, сосуды, столы, светильники... Все имело значение, все говорило о Христе, который должен был придти. Когда же явился Он Сам, символы исчерпали свое предназначение. Апостол Павел называл закон <<детоводителем>> ко Христу (Гал.3:24). Когда он нас, как детей, подвел ко Хри­сту, то он выполнил свою роль. С этого момента, нами должен управлять Христос.

Но, если из церкви удален Дух Святой, и ею управляет не Бог, а человек, тогда, конечно, приходится восстанавливать целый институт посредников, заново вводить обряды, ритуалы. Одежды христианских пастырей стали все больше походить на древние иудейские облачения священников, в богослужении ста­ли встречаться священные сосуды, посвященные предметы куль­та, фимиам, свечи, кадильницы, священный огонь... Величест­венные храмы и базилики: «Учитель! Посмотри, какие камни и какие здания!» (Мр.13:1), Возвращается все, что было до Хри­ста. «Так ли вы несмысленны, что начавши духом, теперь оканчиваете плотью?» — удивлялся Галатам Павел (Гал.3:3). Церковь начала свое существование исключительно благодаря Духу Святому, почему же продолжение его основано на плоти? Зачем церковь наполнять символами, указывающими: на Христа — ведь Он Сам, лично, пребывает посреди собрания? Все эти прообразы — только тени; Тело, отбрасывающее тень — Хри­стос (Кол.2:17). Получилось же, что верующие отвернулись от живого Иисуса и стали пристально всматриваться в тень. Аб­сурднее положения не придумаешь. Но в этом абсурде есть своя логика: отвергнув живого Христа, люди захотели получить хотя бы суррогат Божьего присутствия - величие, торжественность, великолепие, благовоние, сладкозвучие и т.п.

«НЕТЛЕННЫЕ» МОЩИ

Возвращение назад происходило не только под влиянием иудействующих ересей, но в результате мощного наплыва языческих идей. К концу IV века христиане из гонимых превратились в гонителей. 27 февраля 380 года император Феодосии издал та­кой указ, заставляющий всех жителей империи исповедовать только одну религию      христианство:

"Мы хотим, чтобы все народы, которыми правит наша милость, пребывали в той религии, которую предал римлянам святой апостол Петр... и считаем, что другие сумасбродные безумцы, которые несут на себе бесчестие еретического учения... подлежат прежде всего возмездию от Бога, а затем мщению от нашего побуждения."⁶

В считанные месяцы численность христиан выросла бо­лее чем втрое и достигла невиданных прежде 90% населения империи! Язычники, приходившие в церкви по государеву при­нуждению, не пережив рождения свыше, видоизменяли христи­анство по языческому образу и подобию. Продолжая думать о Боге в языческом стиле, они представляли себе Создателя в виде неприступного и далекого духа, чуждого их насущным нуждам. Христиане лишь по названию, они не могли обойтись без нового пантеона божеств, более приближенных к людям, чем пропове­дуемый в церкви «суровый судия живых и мертвых» — Хри­стос. Идея посредничества между грешными людьми и Богом, Христом, как дракон, обрастала новыми головами. Так стал формироваться культ поклонения святым.

Раньше, в первые три века своей истории, церковь под­вергалась жестоким преследованиям и многие верные христиане стали мучениками. В одном только Риме, в катакомбах насчитывается от 2 до 7 млн. христианских могил, в которых погребены, по меньшей мере, десятки тысяч мучеников.⁷ Среди них были пастыри, особенно уважаемые церковью и поначалу христиане просто вспоминали их жизнь, верность Христу, неустрашимость, как об этом сказано в Послании к Евреям 13:7: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их».

Но со временем, вместо подражания варе наставников стали подражать суевериям язычников. Останки некоторых му­чеников сохранились от разложения, и поэтому мощам стали приписывать чудотворные свойства, Мы не знаем, почему они не истлели, но мы знаем, что Слово Божие говорит человеку: «Прах ты и в прах возвратишься» (Кыт.3:19). В V веке мощи мучеников стали объектами всеобщего почитания, а потом и по­клонения. Дело дошло до того, что по решению VII Вселенского собора,  в храме не могло совершаться богослужение, если он не имел в себе антиминса — четырехугольного плата с мешочком мощей.⁸ Попытка оправдать это поклонение мертвому телу ссылкой на чудо воскрешения человека, упавшего на кости Ели­сея (4 Царств 13:21), поистине, не имеет смысла, ибо даже по­читатели пророка не могли себе представить такого отношения к мощам Елисея, слишком похожего на идолопоклонство.

СВЯТЫЕ УГОДНИКИ

С 880 года выдающиеся служители и мученики стали официально причисляться церковью к «лику святых».⁹ В Новом Завете тоже говорится о святых, однако в ином смысле. Дух Святой называет «избранными Божьими, святыми и возлюб­ленными» (Кол.3:12) всех, принявших Христа, не в силу их природной праведности, ибо даже величайший из апостолов Павел, живший безупречно по человеческим законам, называет свою плотскую праведность мусором, нечистотами, причиняю­щими вред его душе (Флп.3:7,8). Христиане являются святыми, потому что они освящены Богом во Христе Иисусе (Иуд.1; 1 Кор.1:2). Даже Послание к Коринфянам, не лучшей поместной церкви, в которой было немало пороков, называет верующих там святыми. Конечно, это святость не по заслугам человече­ским, а по положению во снятом Боге, в Котором человек со­крыт со Христом (Кол.3:3).

Канонизация (возведение в ранг святых) говорит о свя­тости другого рода - по положению в человеческом обществе, от дел человека. Безусловно, среди тех, кто признан святыми, много благочестивых христиан, которые заслуживают доброй памяти и уважения, подражания их вере. Но, увы, церковь при­числяла к лику святых и таких, как император Константин, ле­гализовавший христианство в Римской империи. Руководя в 325 году первым Вселенским собором в Никее, он, по ложному до­носу, в страхе за свою власть, приказал казнить сына Криспа и задушить жену Фаусту, с которой прожил 20 лет. Церковные же иерархи нарекли его «равноапостольным», т.е. равным апосто­лам. Только в вечности мы узнаем, сколько таких «святых» причислены к Божьим угодникам. Но всем им, по решению церкви, подобало приносить Божеские почести, поклонение, моления, чтобы они ходатайствовали за нас грешных перед Богом. В их честь назначались праздники, писались иконы, ваялись статуи, строились храмы их имени. Вещи, принадлежавшие им, объявлялись святыми и чудотворными.

Все это с воодушевлением воспринималось язычниками, неудовлетворенными единобожием. Места развенчанных богов постепенно заполнялись святыми. Уже в VII веке их было так много, что римский пантеон выглядел малозаселенным. Их ме­сто заняли новые «боги»: богородица и святые. Они и действительно воспринимались народным сознанием, как заменители прежних богов.

НЕБЕСНЫЕ ПОКРОВИТЕЛИ

Константин Великий (288-337)

Обычно, каждый бог, у римлян и греков, помогал определенной кате­гории людей или покровительствовал какому-то роду занятий. Формальное обращение в христианство высекало нишу в религии крещенного язычника. Он чувствовал себя одиноким и безза­щитным, если не было рядом привыч­ных с детства богов-патронов. Благо­даря канонизации, их место заняли святые. Так, на смену Деметре — боги­не земледелия пришел св. Георгий, покровительствующий крестьянам, русский крестьянин называл его «скотным богом»10; греческие моряки, разочаровавшись в Посейдоне, стили умолять о покровительстве Николая Чудотворца11; Юнона — богиня брака и семьи передала эстафету св. Маргарите, помогающей роженицам благополучно разрешиться от бремени12; Эскулап-лекарь состарился и был замещен св. Панте­леймоном; Бахус (Дионис) перестал радовать пьяниц, но те долго не унывали, ибо нашелся св. Мартин, помощник виноделов-христиан13; также и влюбленные могут не переживать по поводу кончины Афродиты-Венеры, ибо есть св. Валентин, благослов­ляющий их любовные утехи.

Персидский бог солнца Митра, популярный в Римской империи в первые века христианства

Христос был окончательно вытес­нен из повседневной жизни верую­щих. Что же удивительного в том, что на вопрос, кто главнее — Хри­стос или Николай-угодник, россий­ский крестьянин без колебания отвечал: «Святой Николай, конеч­но»14. И тут уж нe до улыбок. Ес­ли кому и весело, то только дьяво­лу, лишившему христиан разума, когда они читают предельно ясные слона и не понимают их:  «Один Бог, один и Посред­ник между Богом и человеками, человек Христос Иисус».(1Тим.2:5). «Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спа­стись» (Деян.4:12).

МОНАШЕСТВО (ИНОЧЕСТВО)

Среди святых, наряду с мучениками, основную часть со­ставляют монахи¹⁵, в России называемые иноками¹⁶. Первые монахи Антоний, Пахомий — появились в III - IV веках в Египте. Они были смущены нарастающим обмирщением церквей и в страхе за свое спасение, пытались достичь его в доброволь­ной изоляции от общества, путем медитации и аскетизма. Цель благая, да средства ее достижения не столь безупречны. Монахи, в сущности, исповедовали дуализм, резко противопоставляя тело и душу, считая тело грешным, а душу - праведной. Соответст­венно, рецепт победы над грехом был прост — умерщвлять тело и поощрять душу. Такой взгляд был более свойствен язычникам: философам-неоплатоникам, гностикам, зороастрийцам, манихеям, буддистским монахам. Особенно заметно влияние буддизма в подвиге Макария из «Истории лаузовой», составленной еписко­пом Палладием в V веке:

«Когда однажды утром он (Макарий) сидел в ке­лье, комар укусил его в ногу и, почувствовав боль, он расплющил рукой комара. Тогда он раскаялся в том, что отомстил комару и велел самому себе просидеть 6 месяцев в Скетском болоте. Комары и осы там были такие круп­ные, что способны были прокусить кабанью шкуру. Весь израненный там он так опух, что казался больным водянкой. Когда он вернулся в келью через 6 месяцев, ок­ружающие узнали лишь по голосу, что то был Макарий»¹⁷

Некоторые «подвиги» требовали нечеловеческих сил и выдержки. Симеон Столпник, например, несколько месяцев жил, закопанный и землю, а затем провел более 35 лет на верхушке 18 метровой колонны около Антиохии. Без мощной ду­ховной поддержки человек не может выдержать таких истязаний. Но мог ли Господь, известный нам из Священного Писа­ния, вдохновлять на эти «подвиги»? Некий Аммон отличился особой святостью, ибо с самого начала отшельничества ни разу не раздевался и не мылся.¹⁸ Один инок Киево-Печерской лавры замуровал себя в келье на 12 лет и, рыдая там день и ночь, накопил целый сосуд слез. Другой ходил по морозу в дырявых сапогах. Во время службы его ноги примерзали к каменному полу церкви, но он не шевелил ими, пока не отпоют заутре­ню.¹⁹ К счастью, многие монахи вели более похожий на биб­лейский образ жизни. Монастыри в средневековье были цен­трами науки, их библиотеки были одними из богатейших, очень много древних рукописей сделано, сохранено за монастырскими стенами. Монахи известны как миссионеры, строители, воины, учителя. История сохранила имя лучшего из монахов — им был восточный пустынник IV века Телемах. «Спасался» он в одиночестве, как и положено истинному иноку, молитвами, бдениями, постами, но в конце концов почувствовал, что прово­дит жизнь не так, как хочет Бог, что он любит не Господа, а свою душу, желая заслужить ей спасение. Телемах покинул пустыню и отправился туда, где гибли от греха люди. Так он прибыл в Рим — столицу империи. Случилось так, что в этот же день великий полководец Стилихон, после победы над готами, возвращался с триумфом домой. Рим был уже христиан­ским городом, но по праздникам в нем но прежнему проводились гладиаторские бои, где уже не христиане погибали от диких зверей, а воины-пленники, дрались в ожесточенных схватках. В Колизее собралось 80 000 зрителей. Под их возбужден­ный рев гладиаторы приготовились к бою и началась битва. Телемах ужаснулся: люди, за которых умер Христос, на потеху «христианской» публике, убивали друг друга! Он перебрался через ограду арены и оказался среди воинов. Те от неожиданности опешили и остановились — его отшельническая одежда нелепо выглядела на арене амфитеатра. «Продолжайте!» — заревела толпа. Старика оттолкнули в сторону, но он снова оказался посреди дерущихся. Озлобленные зрители стали бро­сать в него камни и требовали убить монаха. Тогда начальник игр, для которого воля толпы — закон, отдал приказ, и меч гладиатора обрушился на Телемаха. Вдруг трибуны смолкли. До зрителей дошел смысл случившегося: они убили святого человека. Один за другим, все, пряча глаза, покинули Колизей. В тот день игры прервались и не повторялись больше никогда. И положил конец этому безумию Телемах.  Английский историк Гиббон написал о нем: «Его смерть принесла человечеству мно­го больше пользы, чем его жизнь».²⁰

Телемах лучший из монахов, но его жизнь убеди­тельнее всех аргументов свидетельствует о нехристианском ха­рактере идеи монашества, "ибо, кто хочет душу свою спасти, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее." (Мр.8:35). Сам принцип мона­шеской жизни вступает в серьезнейшее противоречие с Библи­ей. Христос учит, что человек оскверняется не тем, что входит в него извне, а тем, что исходит изнутри, из сердца: злые помыс­лы, прелюбодеяния, убийства, злоба, коварство, непотребство, гордость, безумство. (Мр.7:20-23). И каждый монах уносил в пустыню свое сердце, полное нечистоты — грех оставался ря­дом. Но самое опасное в монашеских подвигах все то же, чем грешат все культы — умаление единственного спасительного Подвига Иисуса Христа. Все эти самоуничижения, истощения, изнурения, самоистязания, затворничество, звероподобие для достижения совершенства, для обретения благодати спасения невозможно найти в Новом Завете, в жизни апостолов и не по­тому, что они меньше ненавидели грех, чем монахи. Господь уже сделал все, что можно, «Он одним приношением (Себя в жертву) навсегда сделал совершенными освящаемых»(Евр. 10:14). Уже сделано все. Как оскорбительно приду­мывать новые средства освящения и совершенствования! Но каких подвигов ожидает от Своих детей Господь, какого слу­жения? Вот как выразил волю Божию автор Послания к Евре­ям: «Итак мы, приемля царство непоколебимое, будем хра­нить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огонь поядающий». (Евр. 12:28-29).

ФЕТИШИЗАЦИЯ КУЛЬТА

О святых думали, как о сосудах, исполненных Божьей благодатью так обильно, что считалось даже предметы, к которым они имели отношение, обладают способностью очищать от греха. Фетишизм²¹ этого вида максимально распространился в Европе накануне Реформации. Когда Мартин Лютер прибыл и Виттенберг, то обнаружил, что там была собрана крупнейшая на континенте коллекция священных предметов. Она включала в себя 5005 святынь. Среди них были: обугленная ветвь тернового куста, из которого Бог заговорил в пустыне к Моисею; 35 обломков голгофского креста, на котором распяли Иисуса (говорят, если собрать все обломки креста из европейских кол­лекций, то их хватило бы на постройку корабля); 200 вещей, принадлежавших Марии и даже мумифицированный трупик одного из вифлеемских младенцев, убитых по приказу Ирода. Человек, прикоснувшийся к каждому из экспонатов, получал освобождение от мук чистилища на 127 800 лет.²² Христиан­ский фетишизм дожил до наших дней. Вера в магическое свой­ство предметов проявляется, когда люди зашивают в одежду или вкладывают в кулоны клочок бумаги с текстом из 90-го псалма (т.н. «Живые помощи»), когда одевают на шею иконку или крестик не как признак принадлежности православию, а как оберег, защищающий от злых сил. Даже Библия может стать фетишем, если ее не читать, а только временами стирать пыль, поклоняться и целовать обложку.

ИКОНОПОЧИТАНИЕ

Нам свойственно хранить память о героических событи­ях не только с помощью предания, книги, но и изображения. В том, что первые христиане использовали их, не было ничего предосудительного. Например, они любили изображать рыбу — универсальный символ, понятный всем христианам²³,  крест — орудие казни Христа, через Которого мы спаслись. На сте­нах катакомб можно было найти рисунок юноши с овцой на плечах и это была иллюстрация притчи Христа о Добром Пас­тыре, напоминание о Его любящем сердце. Но прошло не так много времени, как появились попытки изобразить Самого Гос­пода. Почитание изображений было столь неестественным для христианства, что иконы отвергались, как языческий обычай. Эльвирский собор 305 года постановил: «Принято, чтобы живописи в церквях не было, и чтобы не служило предметом почитания и обожания то, что изображается на стенах ».²⁴

Иконы находились на нелегальном положении вплоть до Никейского Собора 787 года, на котором было принято такое решение:

«Следуя божественному учению святых отцов на­ших и преданию кафолической церкви... определяем, что­бы святые и честные иконы предлагались (для поклоне­ния) ».²⁵

Андрей Рублев Пророк Исаия (фреска)

В этой фразе явно заметна натяжка, ибо многие прежние вы­дающиеся учителя церкви (Афанасий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Василий Вели­кий), историк Евсевий выступали против живописных образов. Но, прежде всего, икона открытый вызов заповеди: «Не делай себе кумира и никакого изображения» (Исх.20:4). Незадолго до Никейского, 338 епископов собрались на собор 754 года и обстоятельно, сослав­шись на саму сущность христианской веры, аргументировали невозможность употребления икон: «Употребление икон противно основному догмату христианства — учению о Богочеловеке. Если икона пре­тендует изобразить Божество, то получается Божество ог­раниченное, «описуемое» (арианство26)... Если на иконе — лишь человеческая природа, то мы имеем дело с несторианской ересью27...

Есть лишь одна икона Христа — ев­харистия. Что бы мы ни назвали из поднебесной твари, нет другого вида или образа, который мог бы изобразить Его воплощение».²⁸ Иными словами, поскольку во Христе существуют две природы — божественная и человеческая - неслитно и нераз­дельно, а изобразить удается только человеческую, то любая икона Спасителя является ересью, ибо ограничивает Христа, унижает Его. Кто поклоняется иконе Иисуса, должен отдавать себе отчет в том, что он почитает Его только, как человека, или как  несовершенного Бога, не равного Отцу. Это хорошо понимали те 338 епископов.

 

НАЗАД

ОГЛАВЛЕНИЕ

ДАЛЕЕ

 

КОММЕНТАРИИ О ПРОЧИТАННОМ ВЫ МОЖЕТЕ ОСТАВИТЬ - НАЖАВ ЗДЕСЬ