Так возьми здесь опубликуй, а потом спрашивай, ески-палки!
Европа споткнулась на периферииПопытки ЕС расшириться за пределы своего исторического ядра грозят ему серьезными проблемами Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ
научный руководитель отделения политологии и заведующий кафедрой общей политологии, экополитологии и глобалистики, профессор Международного независимого эколого-политологического университета, доктор политических наук
В каком-то смысле, вся история Европы – это попытка ее интеграции. Как таковую, можно при желании рассмотреть и римскую эпоху.
Когда же наступила пора раздробленности, всегда те или иные усилившиеся субъекты европейской цивилизации возвращались к идее подобной интеграции. Территория – не слишком большая. В сравнении с иными регионами мира – историко-культурно относительно однородная. Цивилизационно – относительно единая. По уровню развития, по специфике обычаев, исторической судьбы – в целом однородная.
Во многих случаях попытки интеграции этого пространства оказывались неудачными потому, что переходили некую разумную границу, вторгались в зоны, для такой интеграции не подготовленные или в ней не нуждающиеся.
Одна из наиболее успешных попыток интеграции – это наполеоновская эпоха. Если бы Наполеон остановился примерно в 1808-10 гг. – не исключено, что созданное им во многом союзное государство могло сохраниться. "Робеспьер на коне", как его тогда называли, побеждал в первую очередь не оружием – он побеждал потому, что идеи нового века, которые он нес с собой из революционной Франции, были в основе своей привлекательны и ложились на более или менее подготовленную для них почву.
Первоначально ЕС интегрировал формально то, что во многом интегрировалось само
Остановиться же в 1808 году или чуть позже значило остановиться на границах тогдашней России. Вступление Наполеона в войну с Россией, кстати, по мнению С. М. Соловьева, сознательно и целенаправленно спровоцированное политикой Александра I, по совокупности причин не имело шансов на конечный успех в случае превращения ее в масштабную войну на российской территории.
Последняя по своему состоянию не могла быть интегрирована в единую Европу, в частности, и потому, что цивилизационно была иной. Она тоже была Европой, но, скорее, альтернативным вариантом европейской цивилизации.
Перейдя рубеж, выйдя за пределы территории, на тот момент относительно готовой к интеграции, Наполеон проиграл и в деле оправданной интеграции. В известном смысле он превратил внутрицивилизационную войну за объединение в межцивилизационную войну на уничтожение.
Нынешнее безостановочное расширение зоны европейской цивилизации уже сталкивается с той же проблемой. Когда в 1951 году Франция, Италия, Бельгия, ФРГ, Люксембург и Нидерланды начали этот процесс созданием Европейского объединения угля и стали, что к 1993 году вылилось в создание Европейского союза, они начали осуществлять интеграцию за счет территории, которая исторически не имела внутри себя четких границ – те или иные из этих государств в то или иное время входили в состав соседних.
То есть они интегрировали формально то, что во многом интегрировалось само. Интеграция шла достаточно успешно и результат оказывался привлекателен для соседей: шаг за шагом в нее включались те, кто был к этому объективно подготовлен – то есть интегрировалась естественная зона западно-европейской цивилизации.
И, что естественно, стали появляться желающие получить преимущества подобной интеграции, не имея для этого объективных предпосылок. Объединение относительно равных стало превращаться в объединение неравных, объединение тех, кто объективно стоял на одном уровне развития – в объединение с теми, кого на этот уровень еще нужно было вытягивать, и кто отличался иным типом жизненной организации.
Если сначала речь шла об оформлении фактически существующей интеграции исторического ядра Европы, то затем речь пошла о включении в это объединение отчасти "периферии Европы".
Что такое Франция, Италия, Бельгия, ФРГ, Люксембург и Нидерланды? Это практически территория империи Карла Великого. Собственно, Западная Европа, как единая цивилизация.
Что такое Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и республики на территории расчлененной Югославии? В разные времена либо периферия европейских империй, либо барьер, буферная зона, отделявшая западно-европейскую цивилизацию от действительных или мнимых угроз с востока, территории, столетиями переходившие из рук в руки и не имевшие собственной государственности.
Да, у каждой из этих стран были моменты своего исторического взлета – Чехия одно время простиралась до южных морей, включая нынешнюю Хорватию, Польша – выдвигала границы восточнее Днепра. Но все это было очень давно, а во многих случаях и не долго.
Самая большая ошибка лидеров Старой Европы заключалась в том, что они не сумели вовремя остановится
Объективно они могли бы претендовать на роль колоний западноевропейской империи. И то, если бы она создавалась как колониальная империя. Но, с одной стороны, она создавалась не в этом качестве, а как союзное объединение равных – в первую очередь, по типу и образу жизни, а потом уже по правам. А, с другой стороны, восточно-европейские страны, перебежав из лагеря социализма, претендовали и претендуют не на роль "младших партнеров", а на роль равноправных участников. Они так и не поняли, что в "Восточном блоке" были младшими партнерами не потому, что кто-либо их дискредитировал, а потому, что им постоянно приходилось помогать и подтягивать их развитие – причем подтягивать так, чтобы их уровень жизни был выше уровня жизни того, кто их подтягивал. Но, по развитию будучи "младшими" они, привыкнув к роли постоянно подтягиваемых, потому и тяготели в ЕС, что полагали, будто их там будут тоже "подтягивать", да еще при этом предоставив равные права в решении политических вопросов.
Старая Европа сначала об этом не задумывалась – она ведь привыкла, что младшие по развитию тихо сидят и спокойно голосуют за то, что решат старшие. И привыкла к тому, что в истории все делится по реальной силе, а не по формальным правам. Она думала, интегрируя их, усилить свой потенциал – в конкуренции с иными мировыми центрами, в частности, с Россией и США. А получилось, что она должна за свой счет увеличивать потенциал своих новых иноязычных "братьев". Решать их проблемы. И обслуживать их фобии.
В лице этих стран она видела форпосты советской цивилизации, недопустимо приближенные в ее границам. Казалось бы, победив и аннексировав эти территории, Европа, во-первых, вместо того, чтобы получить власть над ними, получила дополнительные обязательства по их содержанию и "защите". Во-вторых, получила новую зону противостояния с Россией, которая рано или поздно должна была преодолеть катастрофу 90-х и, в случае развития по "рыночному" пути, предъявить как свои капиталистические "рыночные" интересы, так и свои цивилизационные интересы, также оформленные как политические. В третьих, европейцы получили внутри своего объединения зону явного влияния одного из своих конкурентов – североамериканского.
Ну, не может Франция или Германия разговаривать с Польшей как с равной. Франция всегда была ее покровителем, ее дальним форпостом в противостоянии с германскими государствами и протестантским влиянием – но именно опекаемым форпостом, а не равноправным союзником. Были случаи, когда французские принцы становились польскими королями – но бросали этот трон, как только речь заходила о внутрифранцузских интересах. Польша всегда была для Франции интересна лишь вторично, как периферия. Для Германии Польша всегда была в той или иной степени раздражителем и беспокойным соседом, среди прочего претендовавшим на ее территорию.
То же в той или иной степени можно сказать и о восприятии стран Восточной Европы другими государствами Европы Старой.
Этот рубеж интеграции создал для последней проблем больше, чем позволил решить. Тем более, что во многих случаях у них разные интересы и разное психологическое видение мира.
В частности, для Старой Европы Россия – скорее экономический партнер, отчасти – союзник в незримой конкуренции с США, при всех антироссийских комплексах, имеющих место.
Для многих стран Восточной Европы, Россия, с одной стороны – потенциальный противник, с другой – инструмент разжигания европейских комплексов в целях пропагандистского повышения собственной цены и значимости, как рубежа противостояния России. Старой Европе в отношениях с Россией нужно сотрудничество, новой – противостояние, чтобы подчеркнуть свою роль "стражей Европы" и получить за это соответствующее возмещение.
Плюс к этому, перед ЕС встает проблема претензии на участие в интеграции государств, образовавшихся на территории бывшего СССР. То есть речь идет о включении в зону его забот и обязательств еще и исторической части другой, российско-европейской цивилизации. И теперь уже шатающиеся киевские и тбилисские узурпаторы должны стать объектом внимания, переживания и головной боли Старой Европы.
А поскольку все это остается зоной исторических, цивилизационных и национальных интересов России, то Европа тем самым обрекает себя на постоянное противостояние с ней.
Европа обрекает себя на постоянное противостояние с Россией Самая большая ошибка лидеров Старой Европы заключалась в том, что они, не оценив изменения ситуации, не сумели вовремя остановится – точно также, как когда-то Наполеон – и перешли рубеж оправданной интеграции. И вместо того, чтобы создать из государств Восточной Европы пояса демилитаризованных стран со статусом "вечно-нейтральных и внеблоковых", что в тот момент не вызвало бы сопротивления России, и тем самым создать зону разделения с Россией, они по сути сделали из Восточной Европы форпост противостояния, зону сталкивающихся интересов.
Во всем важна мера. Сталин в 1945 году учел опыт Наполеона и вовремя остановился, не пошел к Ла Маншу – хотя остановить его тогда не способен был никто. Но он избавил себя от проблем, которые встали бы при переустройстве западноевропейских стран в условиях, когда нужны были силы для восстановления своей страны.
Лидеры Западной Европы не учли ни ошибок Наполеона, ни верных решений Сталина. Поэтому им теперь предстоит мучиться в выборе: остановить, а лучше отодвинуть назад свое неподготовленное интеграционное движение на Восток, либо ждать того момента, когда "пружина истории" отбросит их не только с тех рубежей, на которые они сумеют продвинуться, но и поставит под вопрос целостность зоны их оправданной интеграции – собственно западноевропейского ядра.
Источник
